Пир для Воронов - Страница 3

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

— Да пошел ты со своим колчаном, — Молландер поднял плод. — Да оно насквозь червивое, — пожаловался он, но тем не менее бросил его вдаль. Стрела попала в него когда оно уже начало падать и рассекла плод ровно на двое. Одна половинка упала на конек, скатилась по скату, подпрыгнула и упала в футе от ноги Армена.

— Если червя разрезать надвое, то получится два червяка, — оповестил служка всю компанию.

— Если б такое срабатывало с яблоками, то все забыли бы о голоде, — улыбнувшись одной из своих легких улыбок, сказал Аллерас. Сфинкс всегда улыбается, словно знает в чем соль шуток. Это придавало его лицу злобный вид, учитывая его острый подбородок, вдовий пик и плотную шапку коротко стриженных вороных кудрей.

Аллерас станет мейстером. Он пробыл в Цитадели всего год, но уже выковал три звена своей мейстерской цепи. У Армена звеньев может и больше, но на каждое у него ушло по году. И все же, он тоже станет мейстером. Рун и Молландер оставались голошеими послушниками, но Рун-то был еще совсем ребенок, а Молландер учебе предпочитал выпивку.

Пэт же…

В Цитадели он пробыл уже пять лет, прибыв сюда, когда ему едва исполнилось три-надесять лет, но его шея все также оставалась голой, как в первый день прибытия с запада. Дважды он был буквально на пороге. В первый раз он выступал перед архмейстером Ваэллином демонстрируя свои знания в искусстве небес. Вместо этого он узнал, за что Ваэллин получил прозвище Уксус. Два года у него ушло на то, чтобы набраться храбрости для второй попытки. На этот раз он записался к довольно старому архмейстеру Иброзу, купившись на его мягкий голос и умелые руки, но вздохи Иброза были почти столь же болезненны, как острый язык Ваэллина.

— Одно последнее яблоко, — пообещал Аллерас, — и я расскажу вам, что я думаю об этих ваших драконах.

— И что ты такого можешь знать, чего не знаю я? — проворчал Молландер. Он углядел яблоко на ветке, подпрыгнул, ухватил его и бросил. Аллерас оттянул тетиву до уха и грациозно повернулся, следя за летящей целью. Он спустил стрелу в тот же миг, когда яблоко начало падать.

— Ты всегда промахиваешься напоследок, — заметил Рун.

Целехонькое яблоко упало в реку.

— Видал? — сказал он.

— В день, когда сбиваешь все, ты перестаешь совершенствоваться, — Аллерас снял тетиву со своего длинного лука и убрал его в кожаный футляр. Лук был вырезан из сердцевины золотого дерева, редкого и легендарного дерева с Летних Островов. Пэт как-то раз попробовал его натянуть, но не сумел. — «Сфинкс выглядит слабаком, но у него крепкие руки, хоть и худые», — отметил он, когда Аллерас перекинул ногу через скамью и ухватил свою чашу.

— У дракона три головы, — с неуловимым дорнийским акцентом объявил он.

— Это такая загадка? — поинтересовался Рун. — В сказках сфинксы всегда говорят загадками.

— Никаких загадок, — буркнул Аллерас, прихлебывая вино. Все остальные взяли себе по кружке ядреного сидра, которым славилась таверна, но он предпочитал ему странные сладкие вина своей родины. Даже в Старом городе невозможно было достать такие вина подешевле.

Сфинксом Аллераса прозвал Ленивый Лео. Сфинкс — это что? Немного того, немного сего: лицо человека, тело — льва, и орлиные крылья в придачу. Аллерас был таким же. Его отцом был дорниец, а мать — темнокожей уроженкой Летних Островов. Его собственная кожа была темной, как древесина тика. И как у цитадельских сфинксов из зеленого мрамора у него тоже были глаза цвета оникса.

— Да, ни у одного дракона нет трех голов, если не считать гербы на щитах и флагах! — твердо отрезал Армен-Служка. — Это такая геральдическая выдумка, вот и все. Кроме того, все Таргариены погибли.

— А вот и не все, — заявил Аллерас. — У Попрошайки была сестра.

— Я думал это ее голову разбили о стену, — удивился Рун.

— Нет, — возразил Аллерас. — То был сын принца Рейегара. Это ему разбили голову храбрецы Льва Ланнистера. А мы говорим о сестре Рейегара, родившейся на Драконьем Камне перед его штурмом. О той, кого назвали Дейенерис.

— Бурерожденная. Теперь я вспомнил. — Молландер поднял свою кружку, расплескав оставшийся сидр. — Ну, так выпьем за нее! — Он сделал глоток, грохнув пустой кружкой по столешнице, рыгнул и вытер рот тыльной стороной ладони: — А где Рози? Наша законная королева достойна еще одной порции сидра, что скажете?

Армен Служка встревожено оглянулся.

— Придержи язык, дурак. Лучше даже не шутить с подобными вещами. Никогда не знаешь, кто мог подслушать. У Паука повсюду уши.

— А! Не намочи штаны, Армен. Я же предлагаю выпить, а не бунтовать.

Пэт услышал смешок, и тихий, хитрый голосок за спиной:

— Я всегда знал, что ты предатель, Попрыгунчик. — Ленивый Лео стоял, привалившись к опоре древнего дощатого моста. На нем был атласный камзол в зеленую и золотую полоску и черный шелковый полуплащ, скрепленный на плече застежкой в виде нефритовой розы. Судя по цвету растекшихся на его груди красных пятен, он до краев набрался вина. Прядь светло-пепельных волос закрывала один его глаз.

Увидев его, Молландер ощетинился.

— Ну и подавись. Проваливай. Тебя сюда не звали. — чтобы его успокоить Аллерас положил руку ему на плечо, а Армен нахмурился.

— Лорд Лео. Я слышал, тебя должны были держать в Цитадели еще…

— … еще три дня, — пожав плечами, закончил Лео. — Перестан утверждает, что миру сорок тысяч лет. Моллос — что пятьсот тысяч. Что значат какие-то три дня? — Несмотря на то, что на террасе было полно свободных столов, Лео уселся к ним. — Закажи для меня чашу золотого арборского, Попрыгунчик, и, возможно, я не стану рассказывать отцу про твой тост. В "Пестрой Угрозе" у меня закружилась голова и я потратил своего последнего оленя на ужин. Свиная грудинка в сливовом соусе, нашпигованная каштанами и белыми трюфелями. Что поделаешь? Всем надо кушать. А что тут у вас, парни?